Надежда дает нам предвкушение радости и света в «конце туннеля». Надежда укрепляет двойственность нашего существования, в которой мы носимся, словно белки в колесе сансары в погоне от худшего к лучшему, от боли к счастью, от неудач к счастливой жизни. Надежда — древний наркотик, на который конкретно подсажено все человечество.
Когда блаженная доза надежды себя исчерпывает, приходит ломка в лице безнадеги и обреченности. Потеряв надежду, мы пребываем в страшной подвешенности без опор, словно рухнули в бездну, из которой нет спасения. На фоне беспросветной безнадеги, когда кажется, что терять больше нечего, в какой-то момент приходит отрешенность и спокойствие. В это время стена безнадеги чуть трескается, и сквозь тонкую брешь, начинает пробиваться свет недвойственности, намек на холодное, безусловное счастье просветления. Но если безнадега не была тотальной и всеохватывающей, эта космическая промежность захлопывается, безнадега и обреченность растворяются, и снова приходит она. И каждый раз мы цепляемся за надежду, словно за нить спасения в безусловном хаосе бесконечности. Она дает нам «силы», смыслы и стимулы жить, действовать и развиваться. Полагаю, этот мудрый психический механизм является одним из основных способов, которыми природа эволюционирует в наших человеческих телах.
Каждый день, каждый час, каждое мгновение мы живем надеждой на лучшее. Мы всю свою жизнь бежим за горизонтом счастья, который отдаляется от нас с той же скоростью, с которой мы к нему «приближаемся». Этот бег на месте продолжается до тех пор, пока мы на что-то надеемся. Такова наша человеческая природа, — жить ради несуществующего будущего. Надежда придает нам сил для такой беготни, но отбирает у нас нашу холодную истину.
Человек может не замечать этой непрерывной надежды на «завтра», как рыба не замечает воды. Надежда — это воздух личности, без которого она существовать не может. Личность питается надеждами и подает «надежды», когда их вкус кажется особенно питательным.
Мы живем в грезах, непрерывно надеясь, что вот-вот найдем выход из душной комнаты текущей жизненной ситуации. В какой-то момент мы находим этот выход, и пять минут радуемся «свободе». Затем снова приходит надежда, и мы вдруг обнаруживаем, что вошли в очередную душную комнату, в которой правит очередная двойственность надежды и обреченности.
Все достижения, все наши интересы, новые обретения, ожидания, покупки, все-все продиктовано надеждой на лучшее. Мы верим, что после очередной покупки и после очередного достижения, наконец, начнем жить, и жить будем хорошо. Это – голос надежды, бесплодные обещания счастья, которое все никак не наступит, потому что в надежде всегда был лишь намек на счастье, но самого счастья в надежде никогда не было и не будет.
Надеясь на что-то, мы в очередной раз тянем за нить надежды клубок отчаяния, распутав который, вместо обещанного счастья обнаруживаем безнадегу. После этого наступает пауза, ожидание, которое «смерти подобно». И эта пауза длится до тех пор, пока мы в стотысячный раз не хватаемся за очередной клубок надежды. Успешные люди в нашем обществе – это мастера по нахождению таких вот клубков надежды в больших количествах. Они способны вести много дел распутывать множество таких клубков одновременно. В этом есть свой смысл. Когда очередной клубок распознается как пустышка, отчаяние и безнадега компенсируются теми клубками надежды, что еще не распутаны. Они – придают жизни смысл. Таков «срединный» путь успешного человека.
В своей сущности надежда – просто переживание, которое мы воспринимаем как семя, зародыш счастья. Мы быстро привязываемся к надежде, и когда она кончается, испытываем ломку. И безнадегу, и надежду мы в равной степени проецируем на свою жизнь как «реальные» события, забывая, что это – лишь переживания. Это – добровольный самообман. Мы начинаем думать и верить, что наша надежда – это какое-то реальное событие, которое с нами случится само собою. Порой мы словно не понимаем, что события нашей жизни зависят вовсе не от надежды и безнадеги, а от наших «реальных» действий.
Порой, надежда становится отличным способом избавить себя от реальных действий и перемен. Если появилась надежда на лучшую жизнь, если вы ощущаете ее сладкий вкус, зачем еще что-то делать? Красивые мечты и разговоры о лучшей жизни становятся превосходным суррогатом этой самой красивой и лучшей жизни. Немного помечтал, погрезил и чувствуешь удовлетворение! На сегодня, «дело» сделано. А реальные перемены, зачем они? Это слишком сложно и опасно. Переходя к делу, можно облажаться, и почувствовать себя неудачником. Гораздо проще оставить все как есть, и продолжать надеяться. И так может продолжаться пока не станет поздно, пока здоровье не иссякнет, и стены не покроются зеленым мхом.
Порой, надеясь на лучшую жизнь, на самом деле мы ничего менять не хотим. Просто мы очень любим надеяться, мы любим надежду, верим в нее. Нам нравится думать о переменах, о новой жизни. А делать что-то для этих перемен при этом совершенно необязательно.
Если Вы считаете, что это не про вас, и ваши надежды подкрепляются реальными действиями, здесь легко себя проверить. Можно составить план действий, расписанный по дням хотя бы на одну неделю. Если Вы не составляете план, либо если план составлен, но вы ему не следуете, значит, ваша надежда стала замечательным суррогатом реальных перемен, значит, Вы, как и большая часть человечества живете в иллюзорном будущем, не замечая жизни.
И какие бы усовершенствования мы в себе в конечном итоге не планировали и не производили, все они продиктованы надеждой на светлое будущее. А светлое будущее все никак не наступит. Будущее так и остается где-то в будущем, а мы живем в непрерывном «сейчас», защищаясь от истины надеждой на красивую ложь возможного будущего.
Истина настоящего момента – чрезвычайно опасна для всех наших надежд. Эта истина – наш экзистенциальный страх смерти, страх личности — раствориться без остатка в безусловной жизни без опор и ограничений. И чтобы избежать этого просветляющего растворения, мы цепляемся за надежду.
О чем вы мечтаете? На что надеетесь? К чему стремитесь? Просветление? Любовь? Деньги? Власть? Престиж? Способности? Все это — надежда, очередной способ убежать от себя, от жизни здесь и сейчас.
Возможно, в этом месте кто-то уже начал подумывать об избавлении от надежды. И это — и это ее голос! Надежда диктует нам этот странный самообман. Надеяться на избавление от надежды ради лучшей жизни, равносильно желанию – избавиться от всех желаний, равносильно самоубийству с целью как-то «поправить» свою жизнь. Это — погоня от себя, с целью догнать себя же. Никто на самом деле искренне надежду убивать не хочет. А если считает, что говорит об убийстве надежды искренне, то скорей всего не понимает, о чем говорит.
На что же тогда вообще надеяться? Никаких ответов здесь не было и не будет. Мы живем в мире надежды. Здесь все происходит по таким законам. Все мы неуклонно движемся по направлению к выходу из двойственности надежды и безнадеги, попутно впадая во все возможные крайности, чтобы пресытившись ими, «выход» из этих крайностей перестал восприниматься как фатальная, неизбежная безвыходность. А в целом, здесь, в этой жизни все — очень даже ничего. Это говорит голос надежды.
