Глубинно-психологический анализ – это возможность понять свою, что называется, «жизненную историю», которая заключает в себе множество ступеней развития; талант, способности и силы могут быть обнаружены или не обнаружены.
Главным бенефициаром переосмысленной, измененной, обогащенной версии моей жизненной истории являюсь я сама. Так же, как получателем хорошего образования является тот, кому дана такая возможность. Сочетание тонкостей жизненных историй представляет собой не просто совокупность начитанности и просвещенности. Все, кто заботится о качестве своей внутренней жизни, могут выработать необходимые душевные навыки.
Я возмущена представлением, что трансформация самосознания предназначена исключительно для тех, кто посещает психотерапевта. Примеры личного развития были прекрасно осуществлены в программе каждой школы.
Я работала с детьми, с малоимущими студентами колледжа, с испытавшими насилие мужчинами и женщинами, с клиентами, получившими минимальное образование, и я имела непосредственный опыт того, как не хватает им понимания, что есть нечто, что мы все получаем от нашей культуры: структурно определенный, единый для всех волшебный инструмент, названный языком.
Все мы можем изучить некоторые тонкости языка, которые помогут нам рассказать наши истории более доступно. Вот где когнитивно-бихевиоральные методы психотерапии (основанные на изучении возможностей сознания) совпадают с глубинно-психологическим восприятием (раскрывающим бессознательные движения души). Меня раздражает когнитивно-бихевиоральное стремление «продать» определенный «практический результат», потому что есть нечто гораздо более важное. Очевидно, что краткосрочная, когнитивно-бихевиоральная терапия обходится дешевле. В отличие от глубинной психологии, она не смотрит свысока на задачу «адаптироваться» на работе, поскольку первая исторически обращалась к тем, кто был социально успешен или состоятелен, но нуждался в том, чтобы соотнести пространство или окружающий мир с потребностями взбунтовавшейся внутренней Самости. Тем не менее, хотя доводы о рентабельности помогли лучше продать когнитивный подход, я считаю неверным противопоставлять «когнитивное» «глубинному».
Я участвовала в подготовке социальных работников, которые специализировались на терапии с мужчинами, осужденными за домашнее насилие. Мужчины были отправлены ко мне по распоряжению суда; все они, без исключения, страдали от скудности языка, неспособности выразить словами свое отчаяние, гнев и разочарование. До сих пор многочисленные категории DSM (Диагностическое и статистическое руководство по психическим заболеваниям) определяют их поведение как противоправное, однако по-прежнему не существует понятия «бедность языка общения». Пока этот важнейший культурный недостаток остается очень важным элементом агрессивного поведения: их окружение неспособно передать этим мужчинам важнейшее наследство, получаемое каждым следующим поколением от предыдущего – язык. В процессе психиатрического освидетельствования я поняла одну культурную особенность: агрессивные мужчины подавляют свою человечность, способность быть более открытыми, отдавая предпочтение крикам, ворчанию, жалобам и дракам. В большинстве подобных случаев когнитивно-бихевиоральный подход обоснован. Не только из-за ограниченности времени и средств, но в большей степени потому, что когнитивная терапия предполагает отучение от привычной реакции на проблему (такой как драка). Когнитивная терапия развивает новую способность общаться: используя слова больше, чем действия. Когнитивно-бихевиоральная терапия является одной из форм обучения в человеческих отношениях, и не исключает стремления посетить Подземный Мир.
Тот факт, что когнитивный подход не имеет никакого дела с подсознательными процессами, не означает, что они не существуют. Все истории, которые захватывают нас подобно мифу, все виды мировоззрения, все культурные противоречия скрываются в подсознании и имеют особенно глубокие корни. Изучение средств общения и когнитивных навыков является достойной целью. Осознание безграничности подавления человечности заканчивается по-разному, но это всегда к лучшему. Поскольку жизнь – это путешествие, можно посещать оба пространства внутри нас. То, которое находится на уровне сознания, или отправляться в далекие глубины души. Следующая виньетка открывает процесс развития когнитивных способностей и навыков общения, для чего иногда необходимо погружение в более таинственные сферы психической жизни.
Мой первый урок общения
У меня не было выбора. Судья ясно дал понять: либо терапия, либо тюрьма. На первой сессии терапевт попросил меня дословно воспроизвести момент, когда я был арестован. Все остальные мужчины в группе были такими же правонарушителями, как и я. И они явно хотели услышать мою историю. Вот как я ее рассказал. Я пришел домой после долгого рабочего дня. Я устал, проголодался и был рассержен, и моя способность общаться находилась во власти стресса. Моя жена, как обычно, разговаривала по телефону со своей матерью. Ужин не был готов, грязная посуда, оставшаяся после завтрака, до сих пор была на столе. Холодильник пуст, а жена даже не поздоровалась. Я закричал: «Почему ты не можешь приготовить нормальный ужин? Да потому что ты лентяйка!». Она презрительно взглянула на меня и выдохнула сигаретный дым прямо мне в лицо. Я ударил ее по щеке и вывихнул ей челюсть. Жена позвонила в 911, и дело закончилось судебным разбирательством.
Терапевт отправился к доске. С помощью всей группы мы проанализировали мое общение с женой, разобрав его, как будто мы обсуждали фильм. Терапевт разделил огромную доску на пять столбцов. В первом он написал только то, что мог бы заснять фотоаппарат в начале сцены: другими словами, факты, не вызывающие сомнений, атмосферу, в которой действие началось: (а) 7:00 вечера (мой день начинается в 7:00 утра), а ужина нет; (б) куча грязной посуды; (в) холодильник пуст; и (г) у меня просто были проблемы с выражением своего отношения к этому.
Чтобы заполнить второй столбец, терапевт попросил меня на некоторое время представить, что предполагаемый актер должен знать, если ему предстоит сыграть мою роль. Какие эмоции, переживания и чувства были у протагониста (у меня). Терапевт помог мне выяснить следующее: (а) я голоден и зол на то, что ужин не готов; (б) я нахожу дом неприбранным и грязным, и это заставляет меня чувствовать себя неудачником, потому что я живу в беспорядке; (в) я чувствую себя менее важным, чем бесконечный список людей, с которыми моя жена говорит по телефону; и (г) когда она выдохнула сигаретный дым мне в лицо, я почувствовал, что она не уважает меня, и это привело меня в бешенство. Я действительно стал постепенно понимать ту сцену, которую мы разыграли.
Третий столбец был для того, что в кино могло быть названо как «идеи и ценности». Заполнить эту графу для меня было сложнее, потому что я и понятия не имел, как это относится ко мне. Мы начали со списка вещей, которые, по моему мнению, жена «должна» делать и кем должна быть. Я сделал несколько интересных открытий, о которых раньше не подозревал; например: (а) моя жена должна делать всю работу по дому и готовить, потому что она работает только часть времени, а я работаю постоянно – если она этого не делает, значит, она лентяйка; (б) жена должна выглядеть сексуально привлекательно и обходиться без прелюдии; (в) мужчине следует наказывать свою жену, словесно, и даже физически, если она не оправдывает его ожиданий и пожеланий. У меня и мысли не было, что я так думал.
Четвертый столбец было легко заполнить. Это был список действий протагониста, который начал понимать сюжет и которому следовало осознать последствия первой сцены. Мои действия были такими: (а) кричать; (б) оскорблять; и (в) драться.
Пятый столбец представлял собой список последствий предыдущих поступков: (а) распоряжение суда; (б) плохая обстановка в доме; и (в) две терапевтические сессии в неделю. Вот как я оказался в моем собственном личном кинофильме.
Я никогда не думал, что могу так много говорить, как я это делал, находясь в этой группе. Я научился общаться. После трех месяцев терапии у меня было новое столкновение с женой. В этот раз я был чемпионом общения. Вместо потасовки я сбавил обороты, как мне объяснил терапевт. Я глубоко вздохнул, и это успокоило меня. Я думал, прежде чем говорить. Я проанализировал всю ситуацию по плану, выраженному в 5 столбцах. Когда все стало очевидным, я сказал: «Когда я прихожу домой после долгого рабочего дня, я очень хочу есть» [чувство]; «если у нас нет ничего на ужин» [обстоятельство], «и в раковине гора грязной посуды» [обстоятельство], «мне кажется, что ты со мной не считаешься» [ощущение], «что я не имею никакого значения» [ощущение]. «Я не чувствую, что в моем доме мне рады» [ощущение]. «Что я собираюсь сделать, так это пойти в ресторан и хорошо поужинать [действие]. Я вернусь, когда поем» [действие].
Ура! Я покинул дом и отправился в ресторан. Я несколько раз использовал свою новую стратегию, и она оказала сильное воздействие на жену (повлекла определенные последствия). Как я вижу, мое поведение встряхнуло ее, но при этом не отправило меня в тюрьму.
Я использовала когнитивные методы, чтобы научить основным навыкам общения, большинства из которых недостает нашей системе образования. Термин «глубинная психология» также часто противопоставляется понятию бихевиорально-когнитивного подхода, который в основном занимается попытками изменения сознательного поведения, таким образом, игнорируя проявление бессознательного. Когнитивно-бихевиоральные психотерапевты будут поддерживать предубеждение по отношению к глубинной психологии, указывая на продолжительность внутреннего путешествия, грозящего опасностью потеряться на такой обширной территории. Глубинные психологи в ответ будут поддерживать предрассудки, изображающие когнитивно-бихевиоральных терапевтов как сделай-это-по-быстрому-и-возвращайся-к-работе, использующих регулируемый уровень заботы. Тем не менее, часто эти противоположные методы являются просто разными инструментами, не нуждаются в соперничестве и теоретически не исключают друг друга, как в вышеописанном примере. Нет противоборства между поведенческо-бихевиоральным подходом, направленным на коррекцию поведения, и имагинальным, ориентированным на путешествие во внутренний мир. Так же как выбор между двумя сферами обучения, выбор между поведенческо-бихевиоральным подходом или архетипическо-имагинальным зависит от того, хочет ли человек совершить долгое странствие в поисках нового себя или взять курс на совершенствование качества общения, чтобы улучшить взаимоотношения с людьми.
Оба похода предполагают изучение разнообразного, непростого языка. Эти два подхода точно совпадают в точке изучения новых лингвистических паттернов. Они отличаются своими целями. Когнитивно-бихевиоральный подход направлен на симптомы и предлагает, выражаясь его языком, «рентабельность» своих методов. Вот почему это так же заманчиво для распространенной экономической модели предоставления дозированной заботы, как и для правовой модели. До сих пор не существует единого понимания, потому что значения понятий меняются с появлением новых категорий. Этот процесс проявляется во всяком обществе. Любая идеология, которая пытается ограничить понятия своими прагматическими или техническими потребностями, возвращается к тоталитаризму. Слова имеют глубокие корни. У мужчины, который узнает о своих сексистских убеждениях и своей ограниченной способности к общению, может начаться процесс трансформации, который будет продолжаться всю жизнь. Когнитивная терапия, которая помогает ему научиться новому поведению, может быть завершена, но открытие тайн души только начинается.
